СЕГОДНЯ

ВЕЧЕР
Мы находимся в квартире, в которой уже никто давно не живет. Это потусторонняя Русь. Квартиру эту с Русью, несмотря ни на что, делят две старушки. Две сестры. Они живут у моря, и каждую осень мир приобретает смысл для одной из них.
Зельда и Агата.
Зельда как будто бы самый старый человек на Земле, но на вид — лет семьдесят, максимум. Возможно, это все корейские маски, гимнастика для лица, скребок ГУАША или просто генетика.
Агата просто сильно младше, но главнее.
Каждый день они готовятся к воскресенью. В воскресенье — блошиный рынок.


Вот уже целую бесконечность они ходят на блошку, чтобы продавать предметы из этой своей квартиры.
С первого взгляда это классическое расхламление двадцать первого века, но у старух другие приоритеты.


Пока предметы на блошином рынке продаются, а иногда и обмениваются, на той самой оборотной стороне Руси относительно все стабильно. Уехать оттуда, конечно же, можно, но, как говорили в известной передаче, по старой русской традиции для начала надо будет присесть на дорожку. Но все так или иначе не может заканчиваться Русью. Вся планета, да что уж там, ПЛАНЕТЫ, последовательность которых мы сейчас навряд ли воспроизведем на память, ЗАКОНЧАТСЯ. Как что-то последнее, что тебе дорого: чистые носки, нутелла в банке или процент на телефоне, который был нужен для того, чтобы вызвать такси или оплатить вино по скидке.


Но от бесконечности не убежишь. Все и правда закончится, перестань они продавать старинный хлам.
Старухи уже много веков подряд пыхтят над тем, чтоб Вселенная не схлопнулась, хоть одна молодая девушка и смоделировала отскок Вселенной от щита, но что это для целой межгалактической тоски, которая обязательно накроет эту планету, если старухи перестанут ходить на блошиные воскресники...

И барахло исправно покупают. Подусник Николая второго, фото Сталина на горшке, мундштуки принцессы Дианы и даже куски обоев со стихами трехлетнего Бродского.
Говорят, в три он писал куда лучше, чем в четыре. Откуда все эти вещи в их многовековой квартире, никому неизвестно.


Известно лишь то, что у старух есть внук. Но с ним тоже странная история. Однажды он уехал за малахитом. Ему сказали, что слабым мальчиком быть нельзя. А вся сила русская — она на Урале. И надо её максимально пристроить, чтобы потом сила эта работала на тебя все последующие годы.
И вот он туда поехал. А там ситуация. Мать малахита говорит: хочешь силу Урала, отдавай все свои зубы. Отец малахита помялся немного, говорит: ну может не все, а хотя бы один? Но, в целом, тоже согласился. Говорит, у нас тут так-то дела только так решаются. Но есть одно зубное правило — вставлять их нельзя до конца своих дней. Иначе смерть. Резкая и в конвульсиях.

Так и повелось, что все уральские мужчины отдают зуб свой или несколько, в зависимости от запроса, чтобы получить силу какую-то неведомую, которой раньше не было, которую ни протеином, ни боксом не наберешь.
И все было бы славно, и можно было бы порадоваться за пацана. Но Тишка, внук Агаты и Зельды, он тот еще козёл. Наркоман. И много вещей потаскал из дома, несмотря на бабкины запреты.
Бабки ругали его. А он говорит: «Мою душу проела прокрастинационная тоска, мне надо заполнять дыру».


А потом Тишка исчез. Слабый и грустный растворился в потоках. Возможно, обрел силу, а может, просто им напиздел.

И теперь Агата и Зельда оказались в дурацкой ситуации. Ведь от них зависит буквально мир. А может нахуй его? Может пусть уже взорвется (думает про себя Зельда от дикой усталости и постоянных запросов, потому что вечно кому-то должна, и мир этот почему-то тоже должна спасать; она никогда не задумывалась, почему именно она и почему именно должна, просто так повелось). Но Агате не все равно. Агата как-то еще болеет душой. Она вспоминает, как они оказались в этом мире, в этой квартире.
Такие маленькие, грязненькие. И мир вокруг такой же. И вот они делают ремонт в этой квартире еще молодые, хотя молодыми они себя не помнят, будто и родились старушками. И Зельде в декольте прямо с потолка падает таракан. И она кричит.

Зельда: Как же так? Почему я?


Почему именно она должна принять на себе этого таракана?
Агата смеется в голос и не понимает печаль Зельды, всю ее боль и расстройство. Ей кажется это забавным или даже очень смешным. Это называется «мерцающая эмпатия».

И вот они уже сидят на бортике ванны, которая, как в любых старых домах, располагается на кухне, и курят там, смахивая пепел прямо в конфорки, в обратную сторону, которая образует чашу, — а ты глянь, они и правда на пепелку похожи. Потом наступает ночь, и словно небо заполнено звездами, так и пол двух старух заполнен бесконечным строительным мусором.
И все до невозможности разъебанное. Печальное. И они такие же разъебанные и неизвестно, соберутся ли они вообще. Закончится ли этот ремонт, закроется ли паркет и про него забудут навсегда, или произойдет божественная циклевка? Что ждать от мира, когда мир от тебя ничего не ждет?
И они, пьяненькие, забегают в круглосуточную ГВОЗДИКУ, что на углу, и покупают курицу гриль. На полу сидят, едят, смеются. Их ли это жизнь? Их ли это воспоминания.

А потом бросают все и покупают еще Бугульмы. Бальзам такой лечебный на душу. Ты его пьешь, он тебя греет. А потом отключает, чтобы ты ничего не помнил, ни плохого, ни хорошего, и огоньки-огоньки. И вот они уже, как маленькие, сидят на колесе обозрения и смотрят на свою жизнь с разных ракурсов, будто их крутит козья ножка по окружности этого мира, который вообразить-то себе сложно.


И все бы ладно, если бы потом не пришлось возвращаться в эту квартиру, в которой погром и вечный ремонт. Где еще несколько таких же женщин. Правда, деревенских и на заработках. И гостей не приведешь, потому что нельзя беспокоить женщин. Ведь женщина, как вулкан, дремлет, но все равно когда-нибудь взорвется.

Но надо взять себя в руки, Зельда. Надо взять себя в руки, Агата.


Только от вас зависит то, проживет ли эта планета еще одну неделю. Это не вопрос экологии, это вопрос двух старух. Это не вопрос частиц, которые изредка проходят через атмосферу Земли и нарушают все технологические процессы, тормозя беспилотники, убивая самолеты и сбивая виндоус девяносто семь на престарелом компуктере мамы отличника из параллельного класса.


Хотя, с другой стороны, если Агата и Зельда все бросят... Просто никуда не пойдут, то можно будет воплотить и русский космизм, и все эти теории. Населить планеты мертвыми людьми и просто перестать оправдываться, что ты недостаточно хорош.

Да и вещей не так много осталось, максимум на пару недель.


УТРО

Все вещи пропали. Это Тишка заходил. Зельда даже немного рада, но Агата говорит, что не стоит унывать. В эти выходные они продадут квартиру. И продлят абонемент в жизнь для планет и Вселенной еще на одну неделю, смогут предупредить всех живущих.


Агата не думает, что это может быть похоже на любой голливудский фильм про конец света. И ничего кроме паники их не ждет. Агата не думает, что ее могут принять просто за больную старуху, которая несет чушь.
Она не имеет вес в обществе, но имеет абсолютный вес перед Зельдой. И еще уверенность в себе. Да, это, пожалуй, главное.

День ИКС все равно наступает. Блошка. Двухкомнатная квартира. В самом центре осени, возьмите, пожалуйста, иначе мир закончится прямо здесь и сейчас.


Зельда говорит, что никуда не пойдет, она устала и это её квартира. Она хочет умереть, как Роза из Титаника, в теплой кровати, старости и на подушке, которая фиксирует шею для удобства, и чтобы не было этих чертовых заломов на лице.
Но этого всего нет. Есть только пол между прошлым и будущим. И даже отопления нет.
— Ну и ладно, все равно я хочу здесь остаться, — кричит Зельда и упрямится, будто ей три года.
А Тишка неправ, конечно, но он ведь тоже исчезнет. И если мы не смогли спасти собственного внука, почему мы должны хотеть спасать целую Вселенную?


Агата:
— Когда Сергей в кинофильме «Застава Ильича» спрашивает у отца, погибшего на фронте: «Как мне жить?» — ты ждешь ответа, который даст тебе стопроцентный расклад, так же, как и Сергей, правильно? И если бы не Хрущев, отец бы ответил ему, «Как я могу тебе советовать?» Потому что действительно, как? Но Хрущев решил, что такой ответ разоблачит все благие намерения, и попросил умершего отца ответить, что он завещает сыну Родину и его совесть чиста перед ним.

Зельда:
— Я не жду расклад, но и Родину мне завещать не надо.


Обе старухи вдыхают пустоту. Но раздается звонок.

Странный парень:
— Здравствуйте, я сегодня ехал с водителем из Одессы в такси, и он спросил меня, знаю ли я, почему он такой сутулый. А потом сказал, что потому что шестьдесят три года ищет деньги, чтобы они на дороге валялись.

Зельда интересуется у Агаты, кто это? Агата разочарованно смотрит на Зельду. Тишка.


Странный парень:
— Ваш внук Тишка просил прощения. Говорит, что никогда больше так не будет.


Но знает ли Тишка, что если Вселенная даже и не схлопнется, то начнется межгалактическая война. И что он будет делать? Опять отмазываться?

Странный парень:
— Я обещаю вам помочь. Я остановлю схлопывание и любые войны.

Старухи не верят в молодежь. Это какой-то упадок.

Агата кладет трубку. Надо взбодрить Зельду.


— Давай пойдем, там будут булочки с корицей. Это в последний раз. Я обещаю, мы не будем больше ничего придумывать. Мы просто примем происходящее.
Но как принять то, что всё будет разрываться на куски. А вдруг после этого взрыва, этого схлопывания опять останемся только мы? Зельда и Агата. Больше всего на свете Зельда боится именно этого.
Так ведь уже было. Это просто нечестно. Нечестно смотреть на небо, будучи первыми.


— Посмотри лучше на свечение, — предлагает Зельда.

Агата:
— Оно теплое и уютное. Идет в нашу сторону. Кажется, пахнет свежестью, как местность, в которой по-настоящему хотелось бы жить.

Зельда:
— Ты слышишь, что оно говорит? Оно говорит нам: «Останьтесь». Отъебитесь от себя. Не забирайте у Земли последнюю силу.

Агата:
— Я этого не слышу, Зельда. Мы должны идти. И я тебя отпущу навсегда.


И они идут. Через грациозную зиму все дальше и дальше. Через кусты и борщевики. Они слышат, как скрипит снег. Сегодня они продадут квартиру.


Квартира не продается первый час. А потом как поперли. И вот они сидят среди сугробов. Заснеженные бабы. Хочется взять их к себе домой, как собаку из приюта, но у них своя миссия.

Появляется Тишка и странный парень.

Тишка кричит и просит не продавать. Говорит, что принес все, что он украл. Но уже слишком поздно. Сделка оформлена.


В эту же минуту начинается все не так, как обещали. Всем вдруг становится в первый раз хорошо. Перестает болеть спина, те, кто не мог зачать ребенка, наконец почувствовали жизнь внутри себя, одиноким стало неодиноко, грубость ушла, никто даже не может вспомнить, что это. Вместе с зависимостью самоуничтожилась созависимость.

Неужели все это время мы не давали планете стать лучше?


Агата:
— Это иллюзия, Зельда. Это ровно на двадцать три минуты. Это как собачий кайф. Если тебя вовремя не отпустят, ты просто задохнешься. Неужели тебе приятно смотреть на то, как они будут умирать.

Зельда:
— Но ведь сейчас они счастливы. Никто еще не умер. Тебе разве неприятно смотреть на то, как людям хорошо?

КОГДА-ТО НЕ СЕЙЧАС

Зельда открывает огромное окно.
Сегодня родилась её младшая сестра. Зельда не хочет связывать себя семейными узами ни с кем. Ей так хорошо одной, но теперь придется не одной.
Она не рада видеть малышку-старушку.
Папа говорит Зельде, чтобы она нашла свою самую красивую игрушку. Зельда находит маленькую жабку с грибом на голове. Они очень похожи с Зельдой. Зельде спокойно, когда рядом жабка.
Папа просит Зельду подарить жабку своей младшей сестре. «Ты обязана отдавать лучшее».
Но Зельда не хочет, она плачет.
Папе все равно. Он побеждает в номинации «эксперимент года». Такой эксперимент будет продолжаться на протяжении всей жизни Зельды. Пока папу не съест лев.

Зельду обижают все. Она чувствует свою уязвимость и копит большое зло внутри, как и все малыши, которым очень плохо и неуютно в холодном мире.


Мама не слышит Зельду. Мамы вроде бы как бы и нет. Ее взяли, чтобы после смерти бабушки (мамы ее отца) папе было кому готовить и убирать за ним.
Жизнь Зельды превращается в дурацкое шоу. Надеюсь, что оно скоро закончится. Ведь смотреть его обязана только Зельда. Она по обе стороны экрана.
Конца не будет видно никогда.


Агата не видит зла вообще. Оно по касательной утекает куда-то дальше. Нет, она прекрасно понимает, что в мире существует жестокость и грязь, но как Ева Польна, она знает только лучшее и в тебе, и во мне.
У Зельды и Агаты странные отношения.
Но Зельда точно знает, что она вырастет и сотрет их всех.


Агата просто наблюдает за взрослением Зельды.
Учителя в шоке: что стало с Зельдой в седьмом классе? Ведь такая была хорошая девочка в пятом.

Агата:
— Это подростковый период. Вы как будто первый раз слышите об этом.

Зельда пробует первую «Балтику». Первую водку, которая идет носом, потому что то ли ржаная, то ли паленая.
Винстон со вкусом сена тоже идет в ход. И первая виртуальная любовь, эротические фантазии. Как парень из айсикью, возбужденный, бегает за ней по квартире, чтобы просто догнать. Дальше ей пока что не интересно.
В эту картину не вписывается младшая сестра.


Но Агату интересует космос. И, возможно, только будучи ученым или ведьмой, она разгадает все загадки человечества. Но главное — понять, что же все-таки с этим Каштымским карликом... Есть такая курдская традиция: девочка идет в уединенное место, загадывает желание и бросает камень на скалу. Если удержался, не покатился — сбудется. А что если этим девочкам просто некому доверить свои желания, кроме камня?
Квадратная форма фекалий вомбата не дает их меткам-фекалиям, которые они разбрасывают повсюду, скатываться с любых форм рельефа. Может быть, девочкам не стоит полагаться на округлые предметы, а стоит полагаться только на себя, как вомбаты, чья моторика кишечника формирует куб?

Агата погружается в цифры. Она должна высчитать, когда Зельду взорвет окончательно. Она не паразит, просто нужно быть рядом.


Их ждут за большим праздничным столом.


ЧАСТЬ, ГДЕ В ЖИЗНИ АГАТЫ НИКОГДА НЕ БЫЛО ЗЕЛЬДЫ

Такой части нету. Потому что Зельда всегда была частью Агаты. Она никогда не чувствовали боли со стороны сестры. Но сестре всегда было чуть больнее, чем всегда. Агата знает, что Зельде всегда нужна помощь. Всегда кто-то должен быть рядом. То ли, потому что она недееспособна, то ли, потому что никто не верит в ее свободное плавание по потусторонней Руси. Агата проныра. Она хорошо разбирается в том, как устроено пространство. Да и Зельда бы смогла. Она бы точно смогла, если бы ее постоянно с кем-то не сравнивали.
Ты ведь можешь просто радоваться, тебе не обязательно быть первой или последней. Выглядит все абсолютно не сказочно, но и как в перегруженном бытом мире найти место для сказки.

Кто здесь главный злодей?
Садись, пять. Ответа нет даже у учительницы.


ВОЗВРАЩЕНИЕ В СЕЙЧАС

На город опускается легкое покалывание.
Наверное, все-таки конец будет, но Тишка — он разрывает этот вакуум плаценты.


— А ну все, остановитесь.
Мы должны, то есть обязаны найти все те вещи, которые были проданы за это время. Нам нужен перезапуск.
У меня осталось еще три вещи из этой квартиры.
Мужчина, стойте, мы расторгаем сделку.

Покалывание повисает в воздухе. Все снова становятся какими-то дурацки занятыми, обещающими и агрессивными.
Мужчина бьет женщину, она бьет их общего ребенка, который оказался не общим.
В общем, все становится на свои места.


Тишка, ну зачем ты это??? Зельда хочет, чтобы все закончилось, чтобы все продолжали быть счастливыми.


Это именно те цифры, которые высчитала Агата. Зельда взрывается.


Тишка:
— Нет, секундное счастье не равно счастью бесконечному, который каждый может проживать.

Зельда:
— Во время прихода, да, Тишка?


— Да я ни о том. Просто нельзя просто так взять и схлопнуть планету. Мы должны собраться и собрать предметы.
У нас есть три недели.


Три недели. Двадцать один день Агата, Тишка и тот странный парень ходят по миру. Агата предпочитает оставить Зельду одну. Впервые за все это время. В Зельду поверили, а может, наказали и оставили подумать дома одну. В темном углу. Три недели она должна будет ходить на блошку и продавать товар. Запускать раз за разом маховик Вселенной.

Зельде это жутчайше в тягость. Но уж лучше так, чем с ними. Наконец, она сможет побыть одна. А может, подставить их всех?

Агата, Тишка и странный парень выбирают тот самый долгий маршрут, заходят в каждый дом, как Эрин Брокович, мол так и так.

Тишка очень ответственный. Он понимает, что сейчас слишком много зависит от него. Но откуда проснулась такая ответственность?

Странный парень говорит, что Тишка познал любовь. Но пока что только сталкерит принцессу, боится, что за три недели так и не подойдет, так и не найдет тех самых слов.


— А если у нее кто-то уже есть?
И вообще сталкерить — это мерзко. Как минимум. И неприятно и вообще зачем вторгаться в чужое пространство. Тишка!


Тишка предпочитает не отвечать.
Мы все равно найдем все предметы. Несмотря ни на что.

День за днем. Неделя за неделей предметы и правда собираются в единый пазл. Платить людям нечем, поэтому Агата открывает свои шаманские закрома.
Она не то чтобы играет в битву экстрасенсов, она утепляет надежду. Сложно объяснить, как ей это удается. Но людям становится легче. Это как пятилетняя психотерапия или трамал.

Именно на этой волне они переплывают из дома в дом. Все предметы, что были проданы за столетие, собраны.

— Тишка, нам надо продолжать путь. — Агата не понимает, почему они должны вернуться! — Ведь миссия не выполнена. Столетие — это лишь миг.


— А мне этого мига хватит.


— Тишка, твоя малышка погибла в катастрофе. Её арматурой забили околофутбольщики.

— Так их же больше не существует.


— Глупый, тогда и тебя больше не существует. Нельзя забывать: то что было когда-то, тогда оно всегда будет живо, поэтому я и помню.

— Вот ты и урод, что навлек такое зло на мою малышку.
Да и что ты знаешь про околофутбол, кроме того, что однажды у тебя отняли шапку «Зенита», когда ты шел в 98-м из музыкальной школы гундосый и грустный.

— Забирайте всё свое столетие, я выхожу из рехаба. Я пойду срывать агрессию.


Агата:
— Но Тиша, это только начало, ты такой молодой, и ведь все еще впереди. Ну правда.

Тишка:
— Еще две с половиной недели назад все было уже позади. А теперь опять страдания и боль. И обрекли же вы меня на вечную жизнь.

Странный парень удивлен. Он вообще не в курсе, что происходит в этой семье, ему просто обещали расхитриться, поэтому он и шел, а наркотиков так и не было.

Зельда же все это время никак не могла сделать выбор. Продай она квартиру. Портал тут же бы закрылся. И, наконец, оборвалась бы вечная жизнь (на это она надеется), и, наконец, оборвались эти душные связи с Агатой.
Оборвалось бы все, что так мешает ей.

Агата:
— ТЕБЕ МЕШАЕТ ТВОЯ ЛЕНЬ.


Да что вообще Агата знает о Зельде, кроме того что они сестры и могут общаться всегда, желательно на расстоянии, хоть и живут вместе?


Агата пытается вспомнить моменты, когда она чувствовала, что у нее есть сестра и ей от этого хорошо. Но можно ли ставить свое «хорошо» в противовес всему миру?

Агата так не умеет. Агата должна быть лучше.
Но почему в этой игре должна участвовать Зельда? Она на это не подписывалась и вполне себе может быть запечатлена в истории, как человек, который истребил такое количество людей, что Гитлер бы сожрал цианида еще до начала Великой войны.


На самом деле ей насрать, будет ли она в истории, или это лишь ее маленькая смешная фантазия.
Но это приятно — от мысли, что именно сейчас от нее зависит все.

Агата звонит посреди ночи Зельде прямо в ухо.


Агата:
— Надеюсь, ты еще не надумала продавать квартиру?


Опять дурацкая ухмылка, опять она все знает.


Зельда:
— Нет, спокойной ночи.

— Мы возвращаемся, — хочет сказать Агата, но связь прерывается.


Теперь Зельда не может просто так взять и продать квартиру. Это ожидаемо, и все скажут: мы от тебя подставы всю жизнь только и ожидали. Ты предсказуема. Ума у дуры ни на что больше не хватило. Мы же говорили, что ты одна просто не выживешь.


ВОЗВРАЩЕНИЕ


Агата возвращается домой. На вопросы о Тишке все молчат. Странный парень тоже увязался. — Может быть, будем называть его Тишкой, раз нормального внука мы не заслужили. Ты хочешь быть нашим внуком?

Странный парень снова надеялся расхитриться. Но тут хотя бы будут кормить.


С ними мешок вещей, которые они могут продавать еще ровно сто лет. А там и снова это все провернут.

Зельда разочарована.

Агата открывает мешок, но там нет и половины. Опять Тишка?


Странный парень:
— Нет, в этот раз уже я. Мне нужны были наркотики. Мой психиатр, в отличие от психиатра Паши Техника, не смог мне объяснить, как жить уже в перевернутом от наркотрипов мире. Поэтому я просто продолжаю употреблять. Это мой путь.


Как говорится, назвался Тишкой, полезай в ту же петлю.

Агата злится, она выгоняет парня.
— Иди и катись по своему пути. А в этот дом, где люди творят абсолютное добро всему миру, дорогу забудь.


Зельда:
— Зачем ты так?

Агата:
— Ты тоже молчи, только и умеешь думать о ерунде, творить чушь и пригревать на груди наркоманов.


В Зельде кипит нервный срыв.
Агата об этом знает. Она вырубает Зельду.
— Спи, моя девочка, спи, моя милая.


Ночью Зельда просыпается от того, что кто-то громко скребет окно. Это Тишка, он вернулся, и Зельда ему рада, несмотря ни на что.


Тишка говорит, что теперь все и вправду понял, но Зельда ему предлагает забрать вторую половину мешка. Он ей не нужен.

Тишка:
— То есть ты не хочешь продолжать добро Земли?


Зельда:
— Мы не добрые, Тиша, мы — зло. Тебе надо бежать.


Тишка говорит, что любви больше нет. Да и он так и не понял, зачем жил эти столетия. Он попробовал всё, и всё оказалось не его. Просто, может быть, лучше было родиться кувшинкой или комаром. Когда ты животное, у тебя инстинкт, цель. А когда ты человек, ты что вообще такое? Да и что изменится, если цели не появится. Разве плохо просто быть в кайфе?

Зельда не знает, что ответить. Всю жизнь её целью было отделиться от Агаты.


— Это сказка, Тишка, каждый сам себе рисует. А избавься я от цели героя, была бы я героем?

Тишка с Зельдой вроде как понимают друг друга. Им больно от того, что это последний день на земле, который они проведут вместе.
Да и хер с ним, не так уж тут было и прикольно.


Тишка:
— Но если ты решила отделяться, то ты должна это сделать.


Зельда и Тишка выходят из квартиры. Зельда поджигает дом.

Она не продала квартиру, она уничтожает бытие. Вместе с его частицами.

— Прощай, Агата, так нам будет правда лучше.

Незаметно на город, на мир, на Вселенную снова спускаются какие-то легкие частицы. Это выглядит так же, как сцена в сериале HBO Чернобыль. Белые частицы, но вовсе не радиация.


Зельда победила сепарацию.


Люди не верят, что снова им всем хорошо. Снова счастье и не болит спина. Дети могут дышать без ИВЛ, матери больше не боятся отпускать дочерей гулять ночами, доверие и искренность заполняют планеты.

Сука, такое счастье, что плачут даже те, кто думал, что у них нет слезных каналов.


Агата просыпается от запаха гари. Все двери заблокированы. Она мечется. Ползает по полу, писает на марлевую повязку, чтобы сразу не задохнуться.


Что ты сделала????


Это слышит Зельда уже внутри себя.
Ей не отделиться от сепарации, потому что сестра всегда внутри.

Матрица разрушается. Вселенная схлопывается.


Улица. Осень. Школьник, плетущийся из школы со спущенным рюкзаком на длинных лямках, проповедует бесконечную свободу и безмятежность одним своим спокойным видом, одной своей разрывающей пространство походкой.

Но это на первый взгляд.

Повисший на локтях рюкзак — это Агата.